У каждого человека свои психофизические возможности и очень хорошо, когда они исследованы, то есть человек знает, с чем он может справиться и с чем не сможет.

Возможности разных людей могут различаться очень сильно – это зависит от многих факторов, даже таких, как национальность ( «что русскому здОрово- немцу верная смерть»).

Но не стоит авансом самого себя наделять якобы имеющимися возможностями, пока не убедишься в том, что они действительно есть.

В знании – сила. И уверенность – « с этим я справлюсь!»

Виндсерфинг предлагает широчайший диапазон для проверки своих возможностей и границ между возможным и невозможным (пока), так называемых limits.

Для одного преодоление границ limits может заключаться в том, что он впервые с местного пруда вышел на море, для другого в том, что он впервые вышел в море где белым бело от «баранов».

Самый сложный вопрос: «а зачем мне надо знать свои пределы?». Это самая «злоба дня» на мой взгляд. Я очень хочу проникнуть в тайну мотивации человека, стремящегося познать свои границы.

У меня есть две гипотезы и я буду признателен, если вы предложите другие для обсуждения.

Пока на ваш суд и обсуждение выношу эти две и их постараюсь рассмотреть на трех ступенях развития серфиндивидуума : а) новичок б) участник соревнований в) катание в волнах
Причина первая: «бегу от себя».
Причина вторая: «бегу к себе».

Самые мудрые могут заявить, что «от себя не убежишь!» и таким образом все попытки реализовать «причину первую», окажутся «причиной второй». Это тоже тема для человеколюбивой философии, но, тем не менее, начнем с первой причины, и я приведу свой личный психофизический опыт. Мне не страшно откровенничать, я готов идти на жертвы социального плана ради истины.

Ступень «новичок»
И все же, что явилось тем, что зажгло в моей душе неугасающую страсть к катанию на доске с парусом? Ковыряясь в своей психике, я учитываю влияние физического тела, которому на тот момент было « в районе 30 лет». Сам возраст очень был сложен для меня, я переставал быть юношей – учеником и студентом, и начинал практиковать полученные знания. Но так как я лишь начинал свою независимую трудовую карьеру, меня всерьёз не принимали нигде – так мне казалось. Мне объективно не хватало чего–то от внешнего мира или было слишком много желаний изнутри – это мне самому не понять, это работа для внешнего наблюдателя. Но я четко понимал, что есть «они» и есть я. И «они» всегда слушали не ту музыку, что слушал я; «они» восхищались тем, что мне было «по барабану», и так далее.

Я хотел «больших дел» и горные лыжи с теннисом не давали мне вкуса авантюры, хотя на реальные авантюры меня не пускал здравый смысл.

Увидев впервые виндсерфинг в действии, я почувствовал вкус авантюры, как раз мне «по плечу». То есть риски были, но они были «в пределах разумного», как мне показалось.

Из ощущений могу выделить два: непреодолимую тягу пробовать кататься в разных условиях и уверенность в том, что я нереально «крут», так как катаюсь на доске. То, что мои знакомые по теннисному клубу говорили мне « с ума сошел, кататься в такой воде!» и выражали презрение к моему увлечению, меня, напротив, укрепляло в верности выбранного пути. Я допускал высокую вероятность того, что они просто завидуют и из зависти пытаются принизить значение меня (как райдера) и виндсерфинга (как бултыхание в городских водоемах).

По прошествии лет, я могу согласиться с тем, что мое катание в болотах было скорее вызвано умопомрачением, но это теперь я так думаю. А раньше я думал по- другому…

Было два разных «меня»: один с доской и другой – как все. Сам факт возни с оборудованием, перевозка его, настройка и прочее, вселял в меня ощущения аналогичные тем, когда мне в руки в СА дали «личное оружие» АК-47 и сказали что можно стрелять на стрельбище. Те, кто знаком с процессом, знают эту магию очарования оружием, огнестрельным или холодным. У оружия есть своя дремлющая энергия, в руках человека становящаяся смертоносной.
Настройку оборудования для виндсерфинга парни у Прибалтийской называли «вооружить матчасть» и это взрывало мне мозг предвкушением схватки.

Я на доске казался себе «боевой единицей», неким пиратским кораблем, ужасно опасным и способным на «большие дела». Сама доска возвеличивала меня так же, как если бы на меня вдруг надели мантию и корону и все окружающие сразу же признали во мне короля или что-то вроде того.

Я был абсолютно уверен в том, что когда я на воде, все на берегу смотрят на меня ( если я один на воде) или на нас, если мы катались группой. Я не мог даже допустить себе идеи, что кто-то может остаться равнодушным при виде виндсерфингиста на воде! Я понимал слабость своих умений, но был уверен в том, что зрители этого не знают и восхищаются просто явлением человека на доске с парусом. Главное для меня было – поменьше падать в воду.

Это была эйфория первого сезона.
Но сезон закончился и эйфория тоже.

Я по-прежнему был недоволен собой без доски и убегал от себя- обычного и незначительного к себе- на доске.

По окончании первого сезона (на прудах и на отмели Маркизовой Лужи) мы поехали в Анапу и там я познакомился со штормовым морем. Этот опыт «размазал по стенке» все мое самолюбование и я понял, что я ничего не умею и ничего не могу противопоставить морю.

Во мне возмутились чувства, пришла ярость и злость. Злость к самому себе граничила с готовностью к саморазрушению – раз я такой неумеха, то моя жизнь ничего не стоит. И от такой установки я реально попадал в сложные ситуации, откуда меня вытаскивал мой ангел-хранитель, лучшего объяснения я не могу привести. Для тех, кто не верит в мистику, можно сказать «чудом спасался».

Эти моменты переживают и другие серферы, я вижу это в новичках и узнаю в них свои поступки пятнадцатилетней давности.

Попытки «прорваться за заколдованный» круг» своих неумений осуществлялись мной, не считаясь с материальными и физическими затратами. Я был абсолютно уверен, что за счет количества вложенных в виндсерфинг денег и часов, проведенных на воде, я смогу научиться кататься «не хуже других». То есть сравнивание себя с другими, некая постоянная нагрузка от соревнования с другими (хотя эти «другие» об этом порой и не догадывались, как в случае соревнования Эллочки-Людоедочки с американской миллионершей!).

Меня не устраивал я сам без фордака и быстрого водного старта « в любых условиях». Это являлось вершиной, к которой я рвался, не считаясь с потерями.
Профессиональный психиатр назовет это мое состояние obsession и индустрия серфоборудования без малейшего зазрения совести эксплуатирует эту девиацию: смотрите фильмы про surfaddiction и все остальное в этом духе. И я чувствовал себя героем, находясь в таком состоянии психики! И теперь полно вокруг «героев», чья неумеренная увлеченность граничит с одержимостью. Обществу нравится заигрывать с этими темами и огромную роль здесь играют СМИ, от фильма RIP мне просто «рвануло крышу» и я первым из неэмигрантов русских «рванул» на Мауи.

Американцы в посольстве, кстати, с удовольствием выдавали визы всем freak (придуркам), вместе со мной, объявившему что я еду кататься на доске на Мауи, легко получили визы обкурившегося вида какие-то музыканты из малоизвестной группы (я интересовался музыкой), но не пустили нормального мужчину навестить дочку, легально проживавшей по Гринкарте в США.

Все эти состояния не желания сконцентрироваться на труде, который кормит; нежелание брать на себя ответственность главы семьи и отца и прочии моменты не желания взрослеть, а напротив, «у больших мальчиков большие игрушки» активно подогреваются общественно- глянцевой моралью и ни разу никто не смог меня вразумить, что это все в виндсерфинге и жизни не так немного делается.

По большому счету, в этой фазе я переживал несчастье, это была болезнь. А на несчастьях легче всего зарабатывать, так как больному не важны деньги, ему нужно избавиться от страданий.

Симптоматика: вопрос « когда будет ветер?!» является доминирующим. Когда ветер приходит, новичок сражается и страдает, а когда сражение заканчивается, наступает эйфория, невзирая на результаты. Обязательно должны быть расслабляющие процедуры (разного рода) и обильное питание с поочередными или перекрикивая друг друга хвастливыми рассказами.
На этой ступени эндорфины и адреналин щедро поливают взволнованную душу новичка и память о них равноценна памяти о первых эротических и сексуальных опытах, никак не менее.

Этот период должны пройти все, наверное.
Важно, чтобы этот период серфмладечества не затянулся, так как те серферы, с кем это происходит, выглядят довольно жалко, хотя они сами постоянно паясничают.

Когда наступает «критическая масса» и голос совести говорит: «может, хватит уже?», наступает следующая ступень-«участник соревнований». Но об этом в следующем выпуске…

Резюме: что я делал неправильно и что можно было бы исправить? Я думаю, что неправильно я делал почти всё и ничего нельзя было исправить. В этот период времени я находился под влиянием силы страсти и невежества. Была самоуверенность и неспособность слушать других. Больше информации по технике катания и безопасности могли бы ослабить некоторые ситуации, но в те времена не было ни школ виндсерфинга, где бы авторитетно изложили бы знания, ни личностей, которые бы могли на себя взять ответственность за долговременное обучение. А «бывалых» хватало и тогда и сейчас, но их советы не всегда могут быть правильны лишь на основании того, что они дольше вас катаются или живут. Так что весь этот период напоминает начало простуды, когда вдруг начинает «колбасить», жар и прочая непонятно откуда взявшаяся зараза. Нужно терпеть, не терять силы и время на неправильные действия и верить в то, что всё пройдет.

Я желаю всем счастья!

Чупер